На идею написать письмо Владимиру Путину ребенка натолкнул судебный процесс, инициированный ее матерью, обратившейся в Советский суд с заявлением об определении места жительства дочери - ученицы четвертого класса. И взыскании с отца ребенка алиментов.
Появление публикации в Newsler.ru вызвало в Следственном комитете ответную реакцию - была начата доследственная проверка по фактам побоев, издевательств и истязаний девочки - для возможно последующего возбуждения уголовного дела. Закончившаяся в декабре «отказным материалом», но в январе возобновленная «постановлением об отмене».
Интересно, что судебные протоколы и неоднократные опросы следствием «автора послания Путину», где в показаниях девочки, данных «дядям в погонах», нет разночтений, ссылок на забывчивость или попыток ввести органы в заблуждение, привели к неожиданному решению: Следственный комитет пытается доказать, что школьница оболгала мать, «находясь под давлением папы и бабушки».
И, возможно, органы не в состоянии объяснить даже самим себе, какую корысть, обвиняя сноху в жестоком обращении с дочерью, преследует бабушка, имеющая 10 внуков. Давшая приют и полный пансион ребенку, сбежавшему из маминого дома еще в 8-летнем возрасте. При том что судьба дочери нимало не заботила родительницу - 48-летнюю библиотекаршу из Верхошижемья - в течение трех лет.
И может быть «правильным ответом» в Администрацию президента органы считают сообщение о том, что девочка - лгунья, написавшая письмо под диктовку взрослых. Так что никаких нарушений со стороны силовиков, органов опеки или школы допущено не было.
Отрицать, что ребенка принуждают «дать нужные следствию показания», сложно, так как 24 ноября сразу после разговора с «чужим дядей», пришедшего в школу, о чем родных ученицы не предупредили, она, сквозь слезы и рыдания, рассказала по телефону что якобы «дядя заставлял ее признаться» в том, что письмо Путину писала не сама.
«Он говорил, что вру, - задыхаясь, плакала навзрыд маленькая собеседница. - И твердил, что в моем письме президенту правильно расставлены запятые, которые за меня ставили взрослые».
Скорее всего, оценку грамотности четвероклассницы «дядя в погонах» дал исходя исключительно из собственных познаний в пунктуации, не приняв во внимание тот факт, что послание, написанное «совершенно детским языком», не производит впечатление «взрослого диктанта». А бабушка, бывший педагог с многолетним стажем, ежедневно дает внучке дополнительные уроки правописания.
Вечером того же дня, когда ребенок слегка успокоился, удалось выяснить, что следователь, видимо, пытаясь «расколоть» ребенка, объяснил, что из-за сказанной на суде и на нескольких опросах неправды, мама «сядет в тюрьму». И тогда девочку отправят в интернат, так как папе ее не отдадут. А когда она вырастет, не примут на работу, так как «мама судимая» (утверждение, построенное на нормативах силовых ведомств, где претенденту, имеющему судимых родственников, дорога в органы заказана).
Кстати, история про интернат была уже второй «травмирующей ситуацией», а первый шок девочка испытала во время судебного процесса, когда мать настояла на проведении психиатрической экспертизы. И вряд ли новая идея СК о «помещении 11-летней девочки в Социально-реабилитационный центр «Вятушка», чаще называемом «учреждением для малолетних преступников», не скажется на ее психике.
Хотя «взрослые в погонах» считают, что, пробыв там месяц, видимо, «она расскажет психологам всю правду», которая позволить определить опасную для ребенка гиперопеку бабушки. Которая, кстати, щедро делится теплом и заботой еще с девятью внуками.
Как пояснила юрист Татьяна Бажина, представляющая интересы ребенка, ее нисколько не вдохновило мнение Следственного комитета, что ничем не травмируют ее подопечную, которая «не будет находиться вместе с преступниками». А больше всего поразило то, что полностью проигнорированы рассказы о «жестоком отношении матери к собственной дочери».
Согласно протоколов, девочка сбежала из дома потому, что «мама постоянно ругала папу», «кричит, ругается матом, таскает за волосы, когда сердится». Также на суде школьница рассказала о том, что якобы «мама бьет»: «...однажды толкнула так, что упала на землю и стукнулась головой». По словам ребенка, мама зовет бабушку «змея» и «собака», а ее - «бестолочь», «толстая» и «козлуха».
Также, как рассказала девочка, на побег из дома ее толкнул постоянный голод, так будто бы «мама не любит ходить по магазинам и ничего не готовит». Так что приходилось ждать папу, который «притащит четыре сумки и приготовит поесть». Еще мама не топит печки, потому что «лень ходить за дровами» (со слов самой истицы), а «все время сидит в телефоне рядом с обогревателем»: «Мама никогда не волновалась, если заболею. Не спрашивала, как себя чувствую и не покупала лекарства».
По мнению Бажиной, у ребенка уже очевидны результаты травмирующих событий: итогом настойчивых убеждений пройти экспертизу, детектор лжи, сменить показания с «плохой мамы» на «хорошую», или отправить в реабилитационный центр, - стал ее панический страх перед людьми в погонах. Завидев полицейского на улице или в школе, девочка бежит и прячется. А появление за окном полицейской машины приводит в состояние, близкое к истерике: «Она боится каждого стука, кричит бабушке, чтобы заперла дверь и никого не пускала», - говорит Татьяна Бажина, которой смотреть на это жалко и страшно.
И, став свидетелем телефонного разговора девочки с мамой, которая заявила, что «заберет ее с милицией», едва не разрыдалась, когда ребенок сказал матери: «У тебя нет сердца».
