Житель Владивостока Павел Вильке оказался на скамье подсудимых за использование программы, которая позволяла записывать звук с телефона. Отец установил на смартфон своего семилетнего сына программу родительского контроля, а затем прослушивал и вел аудиозапись событий, происходивших в квартире, где ребенок проживал с матерью и ее родственниками.

Эти записи Вильке представил на бракоразводный процесс и в полицию в качестве доказательств грубого обращения с ребенком. Добиться привлечения матери ребенка к административной ответственности за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей (ч. 1 ст. 5.35 КоАП) ему не удалось: дело было прекращено в связи с истечением срока давности, говорится в постановлении КС РФ. Об этом пишет журнал «».

Уголовное дело по итогу было возбуждено на самого Вильке за сбор сведений о частной жизни, составляющих личную и семейную тайну всех проживающих с его сыном в квартире (ч. 1 ст. 137 УК РФ). Как сообщает издание, обвинительный приговор после нескольких пересмотров остался в силе, хотя мужчина и был освобожден от наказания в связи с истечением срока давности. Суды отвергли доводы о том, что его действия были направлены исключительно на защиту интересов ребенка.

КС встал на сторону ребенка

Вильке обратился с жалобой на примененный в его случае пункт 1 статьи 137 УК РФ в Конституционный суд, который постановил снова пересмотреть приговор. А саму норму признал хоть и не противоречащей Конституции РФ, но не позволяющей уголовно наказывать за нарушение неприкосновенности частной жизни только из-за факта использования приложения родительского контроля на гаджете ребенка исключительно в целях обеспечения его безопасности.

По итогам рассмотрения жалобы Вильке фактически КС РФ разрешил отдельно живущим от детей родителям устанавливать мобильные приложения родительского контроля на смартфоны своих детей и использовать их в целях обеспечения безопасности несовершеннолетних, цитирует «Профиль» юриста адвокатского бюро Москвы «Соколов, Трусов и партнеры» Регину Гильманову.

Суд отметил, что тесная связь родителей и детей предполагает естественное стремление родителя обеспечить безопасность ребенка. Приложения контроля, помогающие в этом, не запрещены и свободно распространяются.

«Использование не запрещенных законом информационных технологий, к которым относятся программы родительского контроля, само по себе не является противоправным деянием, поскольку это один из инструментов обеспечения безопасности ребенка», — цитирует издание адвоката, руководителя практики семейного права и наследственного планирования юрфирмы BGP Litigation Виктория Дергунова. По ее словам, споры между отдельно живущими родителями насчет использования упомянутых приложений могут разрешаться в органах опеки или в суде.

Взрослые устанавливают приложения контроля на гаджеты своих детей, беспокоясь об их безопасности — как физической, так и психологической. Например, живущие порознь родители могут предполагать наличие угрозы для физической неприкосновенности или формирующейся психики ребенка в той семье, где ребенок живет постоянно или находится эпизодически. Нередко альтернатив для проверки таких опасений, кроме установки приложения контроля, просто нет или они крайне трудны.

КС РФ признает, что правоохранительные органы и опека реагируют, как правило, на прецеденты именно физического насилия над ребенком, повлекшего реальные последствия. «Например, обращение в правоохранительные органы будет иметь эффект скорее в том случае, когда речь идет о посягательстве на физическую неприкосновенность ребенка, причем содержащем признаки преступления», — говорится в постановлении.

Сложнее, если речь идет о насилии психологическом, особенно в завуалированной форме, негативные последствия которого могут иметь отложенный характер. Тогда для эффективного обращения в органы опеки или суд могут требоваться конкретные данные, подтверждающие опасения относительно обеспечения надлежащей заботы о ребенке, его физической и психологической безопасности и условий, в которых он живет и воспитывается, признает КС РФ.

Право на частную жизнь — под защитой

При прослушивании записей родитель может непреднамеренно узнать личные сведения и семейные тайны других лиц. Например, тех, с кем ребенок живет постоянно, если программой воспользуется не проживающий с ребенком родитель. Либо, наоборот, о тайнах семьи родителя, у которого ребенок находится ограниченное время, если программу будет использовать второй родитель.

Таким образом создается определенная угроза охраняемым правам и законным интересам других лиц, признает КС РФ. Но если полученные сведения не распространялись и не использовались для причинения вреда другому лицу, то, по мнению КС РФ, баланс прав на неприкосновенность частной жизни и родительских прав, обязанностей по обеспечению безопасности и законных интересов ребенка не нарушается. Такой вывод суд делает «с учетом особой конституционной ценности детства, воспитания и развития детей в качестве важнейшего приоритета государственной политики России».

Распространением не должно считаться предоставление полученных данных в суд или иной государственный или муниципальный орган для защиты интересов ребенка в рамках реализации родительских прав. Кроме того, привлекать к уголовной ответственности нельзя даже за «систематическое использование» незапрещенных средств родительского контроля, если цели на сбор сведений о частной жизни других лиц у родителя не было, следует из постановления суда.

Но если при использовании приложения человек преследовал цель сбора именно такой информации и тому есть доказательства, то привлечение к уголовной ответственности возможно. Защита прав лиц, сведения о которых стали известны родителю ребенка при использовании программ контроля, обеспечивается в том числе через механизмы ответственности за незаконное распространение полученных сведений по части 1 статьи 137 УК РФ, полагает КС РФ.

«Следовательно, решение вопроса о том, подлежит или не подлежит родитель ответственности, зависит от субъективного фактора – целевой мотивации родителя, не только узнавшего сведения о частной жизни другого родителя, составляющие его личную или семейную тайну, но и распространившего их», — цитирует «Профиль» адвоката, советника Федеральной палаты адвокатов РФ Сергея Макарова.