Речь о полученного этим летом ощущения от «нашего юга». Точнее, поселка Лазаревское, где, с редкими прогулами, отдыхаю уже больше двух десятков лет. Хотя вначале все было привычно: восторг от тепла поздней ночи, а больше от терпкого, сумасшедшего запаха горячей земли и южных растений, знакомой дороги к знакомому отелю, где еще в апреле забронировала себе одноместный номер. Правда удовольствие, благодаря «помощи» одного из туристических агентств обошлось в полтора раза дороже объявленного в рекламе ценника.
Первое раздражало пришло когда выяснилось, что отель «Морская звезда», знакомый и привычный мне как собственная квартира, оказался на ремонте. Так что в четвертом часу утра пришлось искать какой-то «другой корпус», ковыляя по темным закоулкам. В «другом корпусе», увы, меня не ждали, и двухчасовое ожидание хоть какого-нибудь явления, начало сильно подбешивать. Спасение пришло в лице служащей какого-то медучреждения, бывшего в том же здании, ткнувшей меня носом в тетрадный листок на стене, где значился номер телефона, написанный шариковой ручкой. Не без участия начавшегося рассвета и очков удалось разглядеть набор цифр, чтобы отозвавшийся женский голос пригласил меня на второй этаж здания, тоже называвшегося «Морской звездой» корпус 1.
Но меня, уже в край озлобевшую и уставшую, повели не в номер, а вначале к обычной двери, где на ломаном русско-узбекском, видимо, подозревая во мне слабоумие, объяснили ориентиры того, как эту дверь искать и впредь, так как за ней находилось воняющее ведро, куда мне предписывалось выносить мусор. И здесь же потом брать новый пакет, чтобы поместить его в собственное мусорное ведерко.
Затем, впечатленную невиданным до того дня отельным сервисом, сопроводили в номер, величина которого сподвигла бы крупную собаку, одАренную хозяевами новой будкой, поинтересоваться: «А вы, господа, часом не охренели ли»? По длине номера, слева, одноместную кровать подпирал не менее одноместный шкафчик. Справа вдоль стены стояли впритык холодильник для гномов, чтоб открыть дверцу лучше бы встать на карачки, столик, непригодный ни для чего, и стул. Интерьер также дополняло зеркало, висящее выше моей головы, и крайне скрипучая дверь в санузел, до которой, между кроватью и столиком, можно пройти лишь боком - в позе рассерженного краба.
Если вы не бывали в санузле, размером два шага вперед и два с половиной вбок, то мне удалось. При этом удобства ощутимо воняли сыростью, черной плесенью и канализацией. А позже еще и влагой никогда непросыхающего платья, купальника и полотенца. Душ тоже был хорош, если исходить из принципа старательно причиняемых неудобств, так как за все десять дней пребывания не удалось сосчитать секундный алгоритм смены холодной воды на кипяток. Не доставляло и удовольствия общение с, простите, унитазом, припихнутым к стене, так как кронштейн с туалетной бумагой занимал добрую половину его амортизируемой поверхности.
Да, на этом неприятности с заселением не закончились, так как выяснилось, что окна моего номера выходят на высокое здание и аквапарк, который шумит и грохочет музыкой с 10 утра до семи вечера, так что солнца в комнате не бывает вовсе, а тишина лимитирована и строго по расписанию. Телевизор включать до вечера было бессмысленно - аквапарковского «долбежа» он не переорет, в том числе и по техническим причинам. Так как «ящик» с размером экрана «формат А-4» больше кряхтит, шипит и заикается, а вместо центральных каналов чаще показывает линии, мельтешение или просто сам собою отключается.
Да, в стоимость путевки включалось и питание, но хватило ума взять только завтрак, и, поверьте, это было преувлекательное занятие. Так как нигде ранее мне не доводилось видеть сырники диаметром в два сантиметра - по две штучки на брата, и ужас в глазах тетеньки на раздаче, если пыталась полить их не одной, а двумя ложками сметаны. Еще каждый день была сваренная на воде каша, в котором угадывались молочные молекулы и просвечивающие кусочки сыра или ветчины. Плюс кофе из банки или чай из пакетиков.
Интересно, что в этом году в лазаревском общепите определенно случились изменения: в столовых стало вкусно, разве кроме пюре, приготовленного на воде, так что есть мнение, что это просто такой рецепт, зато солянка по-ивлевски очень недурна. А некоторые кафе просто блистали качеством блюд, так что, будь моя воля, не пожалела бы им Мишленовской звезды. Кстати, в общепите сочинскую армянскую диаспору заметно потеснила узбекская, так что в списке блюд чаще встретишь шурпу и лагман, плов, манты и люля-кебаб с национальным колоритом, так что даже пришлось выклянчить рецепт.
Не самым поздним утром, кое-как настроившись на позитивный лад, все-таки меня ждало море, отправилась на пляж, чтобы убедиться в одном: городское, читай, муниципальное место отдыха, это история не для слабонервных и не для трезвенников: отдыхающие друг у друга, как говорится, на головах, так что заигравшиеся дети или разносчики пахлавы, кукурузы и прочих продуктов запросто наступят на руку или ногу. А при ежедневном диком пекле нет места, где можно спрятаться от солнца, так что тень там исключительно платная - каждый день 400 рублей за один лежак, и полагающееся покупателю местечко под зонтом. Ведь, вместо ранешних навесов, открылись десятки кафешек, так что ни людям, ни тени на пляже нет места.
Зато в изобилии пиво, а некоторые втихую торгуют и самодельным вином, которое местные не пьют, так как якобы «полное дерьмо, и хрен его знает, из чего». Красное пойло, видимо, считается здесь «дамским напитком», поэтому к 10-11 утра некоторые дамочки случались так сильно навеселе, что падали с лежаков на соседей, но нимало тем не смущались. А чаще пускались в пляс, притопывая неверными ногами и колыхая переспелыми прелестями, видимо воспринимая сопутствующее ржание окружающих за похвалу или одобрение.
И пиво на пляже льется декалитрами - его продажа теперь буквально в шаговой доступности: молодые пары, мамаши, что с выводками детей, дедушки и бабушки, отдыхающие с внуками, - так что трезво-осмысленный взгляд встретишь редко. Тогда и придумала себе развлечение, наблюдая за любительницами бутылочного напитка, которые, чтобы не ходить к урне, бросали окурки в пустые бутылки, из которых затем делали хороший глоток - и такая потом обида на лице... Не знаю, как мамашам, но мне было стыдно перед их детьми, отчего-то особенно перед девочками.
От пивного изобилия перейду к процессу интимному, так как, если учесть, что «употребляющих» на пляже процентов 70-80, а туалет всего один, и тот платный, а очереди к нему нет, то ответ на вопрос, где справляется нужда, очевиден. Отчего море в «каботажном пространстве», скорее, белое, чем голубое, и совсем не соленое. Я его не пью, но брызги в лицо летят, так что ощутить вкус приходилось невольно.
Понятно, что плавала я без особого энтузиазма, убеждая себя том, что не стоит быть такой впечатлительной: вон сотни купаются - и ничего. Пока день на пятый-шестой, наверное, мужчина, плывший рядом, не произнес: «Будьте осторожны!». В метре от меня плыло то, что, согласно поговорке, совсем не тонет, очевидно имевшее человеческое происхождение...
Хорошо, что потом два дня изрядно штормило, так что остаток отпуска ушел на покупку подарков подружкам и укладывание чемодана. И в день отъезда не пошла, как обычно, искупаться напоследок, а потащилась на вокзал, где трехчасовое ожидание поезда показалось мне занятием более приятным. И синь моря на диких пляжах я наблюдала из окна поезда пока не доехали до Туапсе.
