«Жесткая посадка» вертолета 26 октября у деревни Белеенки Даровского района, ставшая причиной гибели четырех человек, вызвала повышенный интерес силовых структур в связи с уже вторым за неделю падением сан-авиационных бортов.
«Первым разбившимся» был совершенно новый «Ансат» нижегородской санавиации. Но его «жесткая посадка»обошлась без человеческихжертв - пассажиры отделались травмами.
«Сейчас рассуждать о причинах падения вертушки, по меньшей мере, глупо, так как Центральный МСУТ СК России только что начал проверку «о нарушении правил движения и эксплуатации воздушного транспорта». Она завершится после экспертного заключения, чье появление можно ждать не ранее чем через год-полтора. А, если говорить о реальных и привычных сроках выводов, то, скорее всего, ожидание затянется года на три или более», - пояснил авиа-эксперт.
Он же «со всей ответственностью утверждает», что причин падения любого борта всего две: техническая неисправность и человеческий фактор:
«Есть и третья - «внешние причины», но на мирной территории, она, как правило, звучит несколько фантастически. Например, кто-то спьяну пальнул по МИ-2 из охотничьего ружья или выстрелил из зенитной установки, или... установил взрывной механизм. Наверное будут сочинять про птицу, попавшую в двигатель, говорить о разряде молнии или столкновении с НЛО... Версий может быть миллион, но это всего лишь слухи и домыслы. Я лишь могу рассуждать о том, что, если судить по словам очевидцев, видевших пламя на борту во время полета, то это, если опираться на многочисленные экспертизы предыдущих крушений, могла быть поломка одного из двигателей».
Правда, как говорит местное население, со стороны низко летящего вертолета, «так, что едва не снес крышу дома», раздался очень громкий хлопок, после чего по небу разлилось зарево. И те, кто часто летает на «винтокрылых», предположили, что взорвался или основной, под полом, или дополнительный топливный бак, находящийся в салоне вертолета под сиденьем.
Однако собеседник заверил, что баки не взрываются - в худшем случае могут загореться, что звук удара, воспринятый как хлопок, мог издать сломавшийся двигатель. Равно как и объяснил, что вертолет, заходивший на посадку боком, - это не означает, что «чудил пилот», а напротив, он выравнивал машину по ветру так, чтобы «бил в морду»:
«Когда человек, далекий от воздухоплавания, видит перед глазами как «вертушка боком ковыляет во мгле», то можно нафантазировать многое. Ведь обычно разворот на посадку с учетом ветра пилот совершает гораздо выше человеческого взгляда».
Назвал собеседник байкой историю медиков, «летающих по санавиации», которым «пилоты говорили, что даже небольшой крен при посадке грозит взрывом топливного бака»:
«Никакого взрыва не было. Машина загорелась при падении, и, извините за страшные подробности, тела не порвало в клочья... Они обгорели, но вполне узнаваемы, так что для установления личностей генетическая экспертиза не потребуется».
Сегодня, как сообщили врачи областной больницы, «все пребывают в шоке». «Двумя днями ранее с этим же экипажем и на этом же вертолете летала в Санчурск Елена Закалата (главврач отделения гинекологии), которая могла быть на месте погибших», - делятся в частной беседе врачи Кировской облбольницы.
«До сих пор не верим в смерть анестезиолога Саши Гыска - талантливый врач, трудоголик, которому было чуть более 30. 45-летний фельдшер Сергей Широких и Таня Глызина - оба медики от Бога», - сожалеют собеседники.
Как сообщалось ранее, 38-летний вертолет МИ-2, теперь уже принадлежавший ООО «Вяткаавиа», выполнял авиационные работы «для полетов по санавиации» по договору оказания услуг Станции скорой помощи. Как пояснил президент компании Олег Кочкин, он считает нелепыми обвинения и полностью исключает из числа виновников трагедии и Скорую помощь, и Минздрав, и куратора отрасли Дмитрия Курдюмова. Потому что техническое содержание, текущие и капитальные ремонты, запрака топливом и пилот - это обязанности его компании:
«Могу утверждать, что, несмотря на немолодой возраст вертолета, он был исправен, лицензирован - есть документы о проведении капитального ремонта, и не истек шестилетний срок межремонтного ресурса, а также прошел предполетную подготовку. Не хочу рассуждать и о человеческом факторе, так как погибший Валентин Комлев был не только самым опытным «водителем», но за неделю до вылета вернулся из Москвы, где с успехом (два раза в год) прошел врачебную проверку в Центре летно-экспертной комиссии. Да, медики дали допуск к полетам 68-летнему Валентину Егоровичу, тем более что у человека, как и у вертолетов, нет возрастных ограничений для пилотирования. Комлев, кстати, был не только пилотом, но и заместителем гендиректора «Вяткаавиа»».
Как пояснил Олег Кочкин, он не вправе даже предполагать, что стало причиной падения, так как Валентин Егорович точно не самоубийца:
«Если б перед взлетом приборы показали, что хотя бы один двигатель не в полном порядке, он бы никогда не пошел на такой риск - «на одном движке не улетишь». Так что сегодня рассуждать о том, почему погиб самый опытный, человечный и безотказный пилот может только конченый дилетант».
Кстати, по словам Олега Николаевича, в рамках действия договора об оказании услуг, Служба скорой помощи будет пользоваться еще двумя, имеющимися в компании вертолетами. Так что тяжелые больные, нуждающиеся в срочной медицинской помощи, в том числе, и операции на месте, без помощи не окажутся.
Отвечая на вопрос Newsler.ru о том, говорит ли его заявление, что «Вяткаавиа» принимает за случившееся весь удар на себя, Кочкин подчеркнул «неверность суждения». Он пояснил, что обыватели исключили, по незнанию, такие сегменты как капитальный ремонт, качество топлива. То есть факторы, которые нередко указывается в заключении экспертов:
«Например, бракованное масло, новые, но плохие запчасти, усталость металла в деталях от завода-изготовителя... Давайте все-таки дождемся конца расследования, чтобы голословно никого не обвинять в гибели людей».
Напомним, что Ми-2 стал первым советским вертолетом с газотурбинными двигателями, создававшимися специально для гражданской сферы деятельности. Серийное производство началось в конце 1963 года на вертолетном заводе WSK «Свидник» под Люблином (Польша). Выпуск вертолетов, численность которых составила 5,4 тысячи, был прекращен в 1991 году.
